Римская юриспурденция, выработавшая формулы и формуляры для правовых сделок римского народа, наблюдала в лице своих представителей за облечением этих сделок в письменную, документальную форму. Редакция юридических актов, совершаемых вне суда, значение которых основывалось на строгом соблюдении древних форм, была почетной функцией римских юрисконсультов в эпоху республики и в начале империи. Рядом с этой творческой силой, силою зиждящего юридического разума, стояла другая, чисто механическая, пассивно вкладывавшая правовой материал в традиционную формулу, в лице простых писцов - scribae, exceptores et notarii. По мере того как римский юридический ум, постепенно исчерпывая самого себя, доходит до полного изнеможения своих производительных сил, механическая работа над правовым материалом становится все шире и шире и наконец (становится) почти исключительной. Для исторического иссследования о нотариате эта механическая деятельность составляет первый, исходный момент.

Представителями ее в эпоху республики были: а) scribae, b) exeptoreset notarii. Эти два разряда лиц, занимавшихся облечением правового материала в документальную форму, различаются между собой тем, что scribae состояли на государственной службе, последние же - exeptoreset notarii - на службе у частных лиц. (…)

На должность scribae, служилых писцов, могли поступать лишь римские граждане и при том не лишенные гражданской чести. Следовательно, перегрины и лица, подвергшиеся умалению гражданской чести не имели доступа к этой должности. По свидетельству лапидарных источников, равно как и (…) закона Суллы, это не подлежит никакому сомнению: hos omnes cives romanos fuisse testantur inscriptiones, говорит Моммзен. Положение государственного писца составляло предмет домогательства со стороны вольноотпущенников и беднейших граждан Рима, вследствие чего декурии писцов наполнялись главным образом вольноотпущенниками. Избрание их принадлежало магистрату, при котором они желали служить, и не ограничивалось сроком его службы, но простиралось, вероятно, ради обеспечения официального характера этой должности, и на его преемников. Раз получив избрание, scribae мог уступить свое место другому лицу за деньги (decuriam vendere), и в этом смысле упоминает Цицерон о продаже декурии в речи против Верреса. Таким образом, должность scribae в строгом смысле была пожизненной. Независимо от продажи своего места scribae имел право поставить за себя викария (jus vicarii dandi), если сам не мог по какой-либо причине отправлять должность. Викарий получал вознаграждение от настоящего владельца должности, все же доходы от нее, равно как и само жалованье (merces), поступало всецело этому последнему. Сам магистрат имел право отказать лицу, купившему должность, в принятии в декурию в том только случае, если он оказывался совершенно неспособным к делу. Суд над scribae по преступлениям по должности принадлежал, как видно из Цицерона, претору при участии курульных эдилов и самого магистрата, под началом которого состоял обвиняемый.

Из среды более способных писцов магистраты избирали себе помощников. Обязанность их состояла в изготовлении публичных документов (tabulae publicae) и ведении общественных счетов (rationes), вследствие чего они и называются scribae librarii. Выписки и копии с этих tabulae и rationes они обязаны были выдавать нуждающимся в них и делать удостоверение в правильности списков от имени магистрата. Далее, всякое распоряжение его, декрет изготовлялся scribae; на их же обязанности лежало и хранение этих декретов. При преторской юрисдикции scribae принимают также видное участие. Если, основываясь на одном выражении Цицерона в обвинительной речи против Верреса, и нельзя предполагать, чтобы на их обязанности было и начертание эдикта на album, то наблюдение за этим несомненно лежало на них, равно как и удостоверение в подлинности списков эдикта и в особенности изготовление формул, которых фактическая правильность хотя и была делом тяжущихся, но юридическая точность находилась под наблюдением претора, и наконец, многочисленных формул так называемых actiones in factum conceptae. Независимо от этого они должны были присутствовать при самом отправлении суда претором. В продолжении процесса они вписывали в особенные codices (судебные журналы) для памяти судьи всё наиболее заслуживающее внимания. В этих-то codices лежит зародыш позднейших судебных протоколов - acta или gesta.

Scribae, равно как и другие apparitores, состоящие при магистратах, получали из государственного казначейства (aerarium) определенное жалованье (merces). Об этом свидетельствует закон Суллы. Жалованье получалось погодно (…) Кроме жалованья они получали и награды (золотой перстень, конь и т.п.).

Все прикомандированные к магистрату scribae образовывали из себя корпорацию, которая иногда разделялась на несколько декурий и имела особых представителей (decemprimi, sexprimi, magistri). Определенного числа членов корпорации, штата установлено не было; во всяком случае оно не выходило за пределы потребности, чтобы не обременять без нужды aerarium (казну).

Общественное положение scribae было довольно высоко. Цицерон называет их ordo honestus (…) Еще яснее это усматривается из закона Суллы, по которому имена apparitores должны быть написаны по декуриям на таблицах, прибиваемых к стене храма Сатурна, смежной с aerarium'ом (казной - пр.ред.)

Не все магистраты имели одинаковый штат apparitores. Консулы имели лишь lictores, viatores et praecones, но scribas не имели. В надписях постоянно встречаются лишь писцы квесторов, эдилов, трибунов, но ни в одной нет и следа консульских или преторских scribae. Следует предположить, что они или пользовались наемными писцами, или собственными и общественными рабами, или, наконец, писцами квесторов.

Самой многочисленной, пользующейся особым уважением, корпорацией служилых писцов была scribae quaestorii. Она состояла из трех декурий и имела своим представителем коллегию Sexprimorum. Все они имели занятия в aerarium'е и состояли при городском квесторе, а затем при префекте aerarium'а. В корпорацию квесторских писцов (весьма нередко вступали)лица сословия всадников и в императорскую эпоху весьма многие из членов ее достигали магистратуры в итальянских и других муниципиях.

Следующий по общественному значению разряд служивых писцов есть эдильские писцы - scribae aedilicii. Все эдильские писцы представляли собой одну декурию, и здесь декурия имеет то же значение, что и коллегия. Во главе эдильских писцов стояли X viri, которые и называются в надписях иногда decuria major. По свидетельству надписей не одни только курульные эдилы имели писцов, но и плебейские эдилы.

Низшим разрядом служилых писцов являются scribae tribunicii.

Мы должны сделать еще два замечания относительно всего учреждения официальных scribae: 1) нельзя отрицать в служилых писцах не только образования вообще, но и знания права. Последнее доказывается участием их в юрисдикции претора, ведением судебных codices и подготовкой декретов магистратов (pericula magistratuum), тогда как о первом свидетельствует составление tabulae publicae и rationes. В одной надписи эдильский писец именуется iurisprudens; 2) их отношение к ремеслу частных писцов, имевших свои собрания вместе с поэтами и актерами в храме Минервы, на Авентине, представляется в источниках в высшей степени неясным.

Другой разряд лиц, занимавшихся письменным изложением правового материала, составляют писцы, находившиеся на службе частных лиц. Это были или свободные лица, состоявшие домашними секретарями у богатых римлян по свободному найму, или рабы. Первые называются в источниках exeptores , а иногда librarii, последние же notarii. Относительно свободного найма в должность писца свидетельствуют Дигесты, называя лицо, поступившее в услужение в качестве домашнего писца, exeptor (qua operas suas locasset) и упоминая о жалованьи ему (merces). Из (них же) видно, что нанявшийся собственным лицом предъявляет иск о жалованьи, что прямо указывает на его свободное состояние. Название librarius для лица, записывающего юридические сделки, также встречается в Дигестах. Писцы из рабов называются в источниках notarii. Значительная часть текстов Дигест говорит о notarii в смысле продажи, отказа по завещанию и т.п. Это был свмый многочисленный класс частных писцов, ибо рабство, предоставлявшее римскому гражданину возможность заменять себя в различных сферах деятельности рабами, давало ему все удобства в этом отношении. Само слово notarius происходит от употребления писцами этого рода особых notae - стенографических знаков при письме под диктовку, которые потом переписывались общепринятым образом, о чем также упоминают Дигесты.

Употребление этих знаков, получивших впоследствии в сборниках особое название notae tironianae, было весьма распространено не только между писцами из рабов, но и официальными и вольнонаемными scribae. Долгое время они считались изобретением одного лица, пока Копп не доказал ученому миру, что система этих знаков есть дело целых . если неоспоримо, что употребление их восходит далеко в доавгустовскую эпоху, то нельзя сказать ничего определенного о том, кто положил основы этому искусству, было ли оно изобретением самих римлян или занесено из Греции, кто развил эту систему и кто, наконец, начал и продолжал сборники этих стенографических знаков. Относительно лучшие указания на этот предмет мы находим у Плутарха, который рассказывает, что Цицерон пытался посредством этих знаков записать речь Катона в сенате по поводу катилианского заговора, и у Светония, который называет первым изобретателем их Енния, приписывает дальнейшие заслуги в развитии стенографического письма вольноотпущенному Цицерона Туллию Тирону и другим менее известным лицам, (а также) упоминает о систематическом сборнике этих знаков, сделанном Сенекой. Согласно этому последнему свидетельству большая часть сборников знаков носит название notae Senecae ac Tironis.

… не видно, какого Ения и какого Сенеку разумеет Светоний, и в какое время жили эти люди, так много сделавшие для стенографического искусства классической эпохи. Как бы то ни было, это искусство существовало в Риме и провинциях и всегда было весьма распространено. Во времена Диоклетиана ars notaria была предметом преподавания в школах. У христианских писателей и особенно у Киприяна мы находим указания, что это искусство постоянно служило целям христианских общин. В эпоху гонений то, что говорилось исповедниками перед судьями, было записываемо верующими посредством notae, из чего и составлялись потом acta sanctorum. Известно, что Ориген большую часть своих сочинений диктовал писцам, записывавшим их стенографически. (…) церковные нотариусы были установлены, между прочим, ради стенографической записи епископских бесед, а равно и прений на соборах, что прямо доказывается актами карфагенского собора 411 года.

Перейдем теперь к исследованию организации учреждения служилых и положения частных писцов в эпоху римской империи.

После того как республиканские учреждения пали окончательно, и бюрократия, порожденная напряженным развитием самодержавия императорской власти, крепко охватила все отправления государственной жизни и стиснула их в своих формах, от прежнего республиканского порядка остались одни только наименования, но смысл их и значение не имели уже ничего общего с республиканским временем.

Чем далее в глубь и истории империи, тем сложнее и сложнее является бюрократическая машина (…). Начиная с кесаря, каждый высший сановник является действующим лишь совместно с канцелярией, и каждый из высших оффициалов сановника, в свою очередь, имеет канцелярию, и все это производит бесчисленное множество libelii, epistolae, relationes, acta или gesta и т.п.

Республиканское название exeptores, принадлежавшее некогда вольнонаемным писцам свободного состояния, делается в четвертом и пятом веке общим именем служилых писцов во всех учреждениях. Они слагают из себя корпорацию, состоящую под надзором магистрата, и примыкают к officium свободным образом, не будучи в собственном смысле milites и не получая содержания от государства (annona), что принадлежало членам officii. В виде особенной привилегии в одной лишь officium префекта предоставляется принадлежащим к ней эксцепторам военное достоинство и жалованье. Число их в officium префекта достигало громадной цифры. По свидетельству Лида, оно доходило до тысячи. Эксцепторы разделялись на коллегии (scholae); Лид насчитывает их до пятнадцати. Во главе корпорации стоит (ее) представитель, primicerius. Высшую коллегию эксцепторов образуют так называемые avgustales. По закону императора Аркадия, из более способных и долго состоявших на службе (не менее девяти лет) эксцепторов тридцать человек избирались по жребию в особую коллегию, члены которой получали титул avgustales. Из нее Cornicularius, Commentariensis и Ab Actis избирали себе помощников. Эта последняя должность была лишь срочной, и по истечении известного времени исполнявшие ее снова возвращались в число avgustales, могли быть избраны вторично в ту же должность, пока наконец не выходили из коллегии, получая высшее положение в администрации. Вступая на должность помощников вышепоименованных оффициалов, августалы могли в свою очередь брать себе помощников из обыкновенных эксцепторов (так формировались канцелярии - scrinia), что и составляло для избранного первый шаг на службе, за которым могло следовать вступление в коллегию августалов, избрание на должность primicerius scholae или назначение на высший служебный пост в оффиции и вне ее(honesta missio). При каждой оффиции имелись особые списки для эксцепторов (codicilli), внесение в которые зависело кроме primicerius scholae и от представителя officium (princeps officii) и магистрата.

Так как должность эксцептора была первым шагом на государственной службе, то в нее вступали члены знатных фамилий, особенно при officium кесарских наместников. Неправоспособными к занятию этой должности считались рабы и колоны. В пользу эксцепторов поступали пошлины, размер которых определялся различно.

Подобно exceptores и другое название для частных писцов в эпоху республики notarii перенесено теперь на официальное учреждение.

Со времени императора Гордиана название notarius стало принадлежать императорским секретарям. На обязанности их лежало ведение протоколов in consistorio sacro и подготовление всех распоряжений кесаря; они занимали, таким образом, место государственных секретарей.

Личное благосостояние нотариусов было предметом особых забот кесарей. Титул нотариуса сохранялся за ними и после того как они выходили из императорской канцелярии на высший служебный пост.

Подобно эксцепторам, императорские нотариусы слагали из себя корпорацию, представитель которой назывался primicerius notariorum. За ним следовали decemprimi, называемые также tribuni et notarii, представители которых назывался secundicerius, и (наконец) остальные нотариусы, называвшиеся domestici et notarii, или просто notarii. И здесь, как в коллегии эксцепторов, велись матрикулы. Те из нотариусов, которые уклонялись от исполнения своих обязанностей в течение пяти лет, вычеркивались из списков, но не лишались в то же время привилегий своего положения. Tribuni et notarii, которые исполняли должность primicerius, по выходе в отставку пользовались пожизненно титулом magister officiorum. По своему рангу tribuni et notarii принадлежали к spectabiles.

Частные писцы в эпоху империи являются, по прежнему, на службе у богатых граждан: из свободных людей - по найму, из рабов - обязательно. Если название exceptores стало принадлежать исключительно служилым писцам, то нельзя того же сказать относительно названия notarius. Сделавшись принадлежностью императорских секретарей, оно не перестает прилагаться и теперь, как во время республики, к писцам несвободного состояния. То же название получают теперь и свободные писцы на частной службе.